| ВНИМАНИЕ! ПРОЧТИТЕ ЭТО ОБРАЩЕНИЕ!!! |
Фёдор Андреевич Щербина р. 13 февраль 1849 ум. 8 октябрь 1936
Материал из Родовод.
| Род | Щербины |
| Пол | мужчина |
| Полное имя от рождения | Фёдор Андреевич Щербина |
| Родители
♂ Андрей Лукич Щербина [Щербины] р. 1816 ум. 1852 ♀ Мария Григорьевна Белая (Щербина) [Белые] ум. 1877 | |
| Вики-страница | wikipedia:ru:Щербина, Фёдор Андреевич |
События
13 февраль 1849 рождение: Новодеревянковская станица, Кубанская область, Российская империя
рождение ребёнка: ♂ Григорий Федорович Щербина [Щербины] ум. 1947
брак: ♀ Ксения Семеновна Шаповалова (Щербина) [Шаповаловы] р. 1860
1920 эмиграция: КСХС
8 октябрь 1936 смерть: Прага, Чехия
после 8 октябрь 1936 похороны: Прага, Чехия
17 сентябрь 2008 похороны: Краснодар, РФ, Свято-Троицкий собор
Заметки
Федор Щербина родился 13 февраля 1849 года в станице Новодеревянковской Ейского округа Черноморского казачьего войска. Окончил Кавказскую духовную семинарию в Ставрополе. Продолжил обучение в Петровско-Разумовской земледельческой академии и Новороссийском университете (Одесса), откуда был отчислен за связь с революционерами и сослан в Вологодскую губернию. С 1881 - в Кубанской области, где занимался научными работами в области экономики и статистики. С начала 1890-х он - заведующий статистическим отделением земской управы в Воронеже, составитель и редактор 66 томов по статистике. В 1903 году выслан в имение Джанхот Черноморской губернии. До 1920 года жил в Джанхоте и Геленджике. В период революции 1905-1907 гг. - член войсковой казачьей Рады, депутат 2-й Государственной Думы от казачьего населения Кубанской области. В ходе Гражданской войны примкнул к Добровольческой армии. Возглавлял комитет по спасению от большевиков многочисленных реликвий Кубанского казачьего войска, которые и поныне хранятся в музее в США. В 30-е годы стал основателем и вдохновителем Казачьего национально-освободительного движения (КНОД), ориентированного на национал-социалистическую Германию. Умер 28 октября 1936 года в Праге (Биографический энциклопедический словарь. Краснодар, 2005, стр. 359-360).
Род отца Федора Щербины относился к Переяславскому куреню, а род матери происходил из Щербиновского (Старощербиновского) куреня. Георгий Белый, дед Федора Щербины, поначалу служил простым казаком, но потом был назначен главным табунщиком войскового табуна. Однажды Белый пропил каких-то лошадей, за что был переведен начальством, как человек грамотный, в священники для исправления. Так казак Белый стал священником отцом Георгием (Юрием) в станице Новощербиновской. Впрочем, вот что пишет о родне выдающегося историка по материнской линии современный старощербиновский исследователь Сковорода в своей статье "Щербиновские корни Щербины":
"Все родственники Щербины - и новощербиновские, и новодеревянковские, и Шрамы из Ясеней, и Стриги из Широчанки, и Мартыновские из Ахтарей - время от времени возвращались к общему гнезду, откуда разлетелись когда-то их предки, в дом старощербиновской бабушки. В дни ярмарок весь ее просторный двор был уставлен возами гостей. Собственно, бабушкой она приходилась новощербиновскому деду Федора Андреевича. Когда шести- или семилетний Федя гостил у нее, было бабушке 118 лет.
Когда-то в степи за Старощербиновской ее искусал бешеный волк, она долго лежала больной, и от смерти ее спасли какие-то неисчерпаемые источники энергии натуры. Ужасны шрам покрывал почти треть ее благородного лица. Бабушка прожила среди запорожцев лет сорок еще до разгона Сечи. Была она подвижной и очень разумной, сохранившей привычные с детства мягкие манеры обращения и язык прародины: "Мои диточкы, мои люби! Ходим-тэ у сад... В саду мы будэмо обидать, и чай пыть... Будэ и юшка з рыбы, и жарена сула, и варэныкы з вышнями".
Мой отец очень рано остался круглым сиротою. Сначала умерла его мать, а затем и отец. В это время ему было 17 или 18 лет и у него на руках остались младший брат и сестра. У сирот была лишь убогая полуразвалившаяся хата и плохо огороженный двор. Все виды домашнего имущества почти отсутствовали. Это объяснялось тем, что мать отца умерла более десяти лет тому назад, а отец всё время до самой смерти болел. Некому было ни вести хозяйство, ни работать. Есть было нечего, одеваться не во что и, вдобавок ко всему этому, мой отец был слаб здоровьем. Жил он в станице Переясловской, так как ещё его отец и дед числились в Переясловском курене старой Запорожской Сечи. Собрался как-то вскоре после смерти моего деда сход или рада и станичный атаман приказал позвать на раду Андрея Щербину – моего отца.
-Ну, що ми будемо з тобою, Щербиненку, робить? – говорили ему на раде казаки. – Ні в конницу, ні в піхоту ти негодися, а твій брат і сестра ще малі діти. Нікому про них клопотатись. Як би у тебе, хоч здоровьячко було, а то бач, який ти худий та тендітний! Для тяжкої роботи ти зовсім негожий та й в пастушки чи в підпасичі тебе ніхто не візьме.
Андрей Щербина, как рассказывал он потом матери об этом, стоял перед казаками, как преступник, понуривши голову, а крупные слёзы катились по его исхудалым щекам. Он хорошо сознавал свою непригодность «для тяжкої работи» и суровой казачьей службы, а на руках были ещё малолетние дети, которые утром того же дня говорили ему: «ой, їсточки хочеться!» Чем жить? Откуда брать средства для их прокормления? Брать торбу и идти попрошайничать? Но тогда уже лучше с моста та в воду! Сил не хватает даже двух детей прокормить – думал с горечью Андрей Щербина, работая на подёнщине и на послугах.
Старики на сходе между тем спорили и шумели. Дело шло о взятии на прокормление брата и сестры моего отца, но никто не хотел прибавлять лишних ртов в семье. Высказывались опасения, что из сирот будет мало толку, так как если они и не такие хилые, как Андрей, то всё-таки трудно сказать, выйдут ли из них работник и работница, которые впоследствии отработают потраченные на них хлеб и одежду.
-Одно слово, панська кость! – насмешливо воскликнул один из казаков.
-А ти, козаче, батьківських кісточок не чіпай! – заговорил старый запорожец, носивший чуприну за ухом и бывший большим приятелем Луки Щербины. – Всі Щербини були добрими запорожцями в Переясловському курені, і всі вони – і дід, і батько Луки, і сам Лука, - царство йому небесне, - були козаки розумні і письменні, і корисно служили в Переясловському курени, а Лука і тут, в громаді. Хиба ж ти забув, як Лука визволив тебе із біди, коли тобі тут за твою поведенцію 25 київ всипали, а не вислали в Таврію до губернатора. Це ж Лука пораяв раді. Так якби рада не послухала Луки і тебе б одпровадила до губернатора в Таврію, то відтіля ти попав би уже не в Черноморію, а прямо в Сибир за твої художества.
Казаки весело рассмеялись, по рассказам моей матери. У меня, говорил отец, легче на душе стало, «коли я почув таку похвалу про батька, про діда, та прадіда».
В Запорожской Сечи мои предки были «беглыми панами» из Полтавщины, то есть из среды казачьей старшины этого края, жившими на два дома – то в Сечи, то на Украине, а «беглый» старшина был фактически противником порядков, насаждаемых в казачестве центральным правительством. Дед отца, будучи горячим сторонником казачьих демократических порядков, вынужден был совсем убежать из дому в Запорожскую Сечь от преследования русских властей. В Сечи на Днепре дед зачислился в Переясловский курень, в котором запорожцы-переясловцы «держались як гуси один за другого». Здесь Щербине пришлось быть свидетелем разрушения Запорожской Сечи в 1775 году русскими войсками под командою генерала Текели. Щербина кипятился вместе с другими запорожцами и возмущался произведённым над казаками насилием, но пристать к запорожцам, ушедшим за Дунай в Турцию, отказался и остался на Украине. Одна из книг, уцелевшая от старой Запорожской Сечи была взята из архива А.Скальковским и передана Кубанскому казачьему войску. В ней сохранилась собственноручная подпись моего прадеда по отцу в числе казаков, оставшихся «верноподданными» царицы Екатерины II.
Судьба посмеялась над старшиною бунтарём: убежавши в Сечь от царицы и её правителей, Щербина поставлен был в необходимость собственною рукою причислить себя к «верноподданным» царицы Екатерины. Когда за Бугом возникло новое Запорожское войско, Щербина вошёл в его состав, а отсюда его сын Лука, перешёл с черноморцами «на Тамань с окресностями оной» и осел в Переясловском курене на реке Бейсуг.
Ближайшие предки и потомки
смерть: до 1897, Джанхот
брак: ♂ Иван Николаевич Курганский
смерть: 1913, Российская империя
смерть: 1847, Новодеревянковская, Земля войска Черноморского, Ставропольская губерния, Российская империя
